Бланка Кастильская. Идеальная королева-мать



Бланка Кастильская родилась в 1188 году.

Она была дочерью Альфонса VIII Кастильского и Алиеноры Английской.

В 1200 году в двенадцатилетнем возрасте она вышла замуж за Людовика, старшего сына и наследника Филиппа Августа. Брак их был заключен в надежде на скорое восстановление мира между французским и английским королями, но этого, увы, не случилось.

За это брак стоит благодарить великолепную Алиенору Аквитанскую, которой было около восьмидесяти лет, когда она пересекла Пиренеи с целью привезти супругу наследнику французского престола.

Сначала в жены Людовику предназначалась другая дочь Альфонса, Уррака. Но Алиенора выбрала именно Бланку. Существует забавное объяснение подобной замены. Будто бы приближенные Алиеноры утверждали, что французы никогда не привыкнут к принцессе, носящей такое странное испанское имя как Уррака, тогда как Бланка легко превратится в королеву Бланш.

И все таки хочется верить, что Алиенора делала свой выбор сознательно, так как Бланка унаследовала очень многие качества своей легендарной бабки.

Коронация Людовика VIII и Бланки Кастильской

Свадьба Бланки и Людовика состоялась 23 мая в Пор-Мане в Нормандии, но Алиенора на церемонии бракосочетания не присутствовала.

Считается, что супруги искренне любили друг друга. Бланка родила мужу 11 или 12 детей, трое или четверо из которых умерло в младенчестве.

Их старший сын Филипп умер в десять лет в 1218 году, Жан умер а 1227 в семь лет, Филипп Дагоберт – в 1235 году тринадцатилетним подростком.

В живых остались Людовик и родившиеся после него Роберт, Альфонс, Изабелла и Карл.

Имена детей были живым воплощением династической политики. Имя старшего сына Филиппа было именем деда, Людовик носил имя отца, имя Роберт бытовало в роду Робертинов, предков Капетингов, - это имя Роберта Благочестивого, второго короля в династии Капетингов, Альфонса назвали в честь испанского деда.

Филипп Дагоберт сочетал имя деда и одного из Меровингов, для которого Людовик святой повелел соорудить усыпальницу в Сен-Дени.

С Карла в династии вновь проявилось имя Карла Великого. Единственная дочь Изабелла носила имя бабки, Изабеллы Геннегауской, первой жены деда Филиппа Августа и матери ее отца.

После безвременной кончины своего супруга в 1226 году во время похода против альбигойцев Бланка стала наставницей двенадцатилетнего сына, будущего Людовика Святого, и регентшей королевства. Быть может, не без волеизъявления на смертном одре Людовика VIII.



Людовик VIII Лев

Однако существует гипотеза, что ее выбрали советники мужа, бывшие еще советниками Филиппа Августа и находившиеся рядом с умирающим Людовиком, который, возможно, мог и не догадываться о ее выдающихся качествах, проявившихся впоследствии.

Самой Бланки не удалось застать мужа в живых – она встретила только гроб с его телом.
Бланка оказалась в трудном положении. Ее несовершеннолетнему сыну грозил заговор многих могущественных вассалов. Вероятно, сама она была беременна последним сыном Карлом. Она была иностранкой, что, как правило, не шло на пользу королеве. Особенно во Франции.

Уже в XI веке Констанция Арелатская (или Прованская), дочь графа Тулузского, третья жена Роберта Благочестивого, испытала на себе враждебность королевского двора Иль-де-Франса, говорившей на лангедойле (langue d'oul), по отношению к ней, южанке, говорившей на лангедоке (langue d'ok).

Бланка была истинной кастильянкой как по рождению, так и по внешности. Судя по тому, что ее называли «кастильянкой», она была брюнеткой. Возможно, Бланка обладала и тем истовым бросающимся в глаза благочестием, котороеи передала сыну (хотя эта традиция благочестия была и капетингской, особенно заметной у весьма набожного Людовика VII, первого мужа Алиеноры Аквитанской) и которое было присуще ее племяннику королю Кастильскому Фердинанду III, проявившему свою святость, но канонизированному только в XVII веке.

Сложность состояла не только в том, что она поставила перед собой задачу воспитать сына настоящим королем (ибо она изначально мыслила его если не святым, то идеальным королем) , подавить мятеж вассалов и противостоять угрозе англичан, стремившихся восстановить утраченные при Филиппе Августе владения, управлять Французским королевством без ушедших навсегда советников Филиппа Августа, но и в том, что Бланка сама служила мишенью злейших наветов.

Ее обвиняли в том, что она была любовницей графа Тибо IV Шампанского и папского легата кардинала Ромена де Сент-Анжа (Романа Франджипани).

Тибо Шампанский также являлся знаменитым куртуазным поэтом, воспевавшим Прекрасную Даму, в образе которой многим в то время виделась вдовствующая королева-мать.


Печать Тибо IV Шампанского

Существовала даже легенда о том, будто бы Бланке в тот сложный период пришлось раздеться при все, дабы доказать, что она не беременна.

Кстати, это один из популярных топосов в женской агиографии, поэтому большинство историков считает предположения о романах Бланки клеветой.

Сильная, смелая и властная Бланка выстояла и победила. Подчас слишком властная она из-за своей строптивости чуть не потеряла Парижский университет во время крупной забастовки 1229-1231 годов. Тогда после долгого сопротивления королева-мать уступила только настойчивости легата и, быть может, своего сына - юного короля.
В эти трудные годы между матерью и сыном возникла искренняя и глубокая привязанность.

Уже после смерти Людовика VIII она отправилась вместе с мальчиком в утомительное и рискованное путешествие в Реймс на церемонию коронации – на одной из миниатюр начала XIV века они запечатлены едущими в повозке.

Людовик сохранил воспоминания о том, как они с матерью укрывались в замке Монлери, пока вооруженные парижане не прибыли за ними и не сопроводили до самой столицы, куда они прибыли под приветственные крики народа, обступавшего их на всем пути.

Узы, порожденные таким воспоминанием, нерасторжимы. Они упрочили признание того воспитание, которое Бланка давала сыну. Поэтому практика управления королевством матерью в полном согласии с сыном не вызывала возражений.

Таково начало единственной и уникальной в анналах Франции истории, истории любви короля и его матери. Истории матери, продолжавшей править и по достижении сыном совершеннолетия.

Разумеется, в 1234 году, достигнув двадцатилетнего возраста и женившись, Людовик стал полноправным королем Франции, но имя матери все равно присутствовало на многих официальных актах. Во главе Франции 1226 и 1252 годами стоят «король Людовик и королева Бланка». В этом дуэте сошлись два одинаково сильных характера, два ума, радеющих о благе королевства.


Статуя Людовика Святого в Сант-Шапель

Людовик Святой так сильно любит мать, что считается с ее советами, так признателен за то , что она делает для него и для королевства, что легко соглашается на такое соправление. А она так любит своего сына, так доверяет ему и восхищается им, так убеждена, что король - это властитель, глава, что не злоупотребляет видимостью и реальностью власти, которую он ей предоставил. Идеализированный образ удивительной пары.

Примечательно то, что между ними нет и намека на разногласие. Разве что Бланка была чуть более терпимой в отношении не слишком надежного Раймонда VII Тулузского.

Только один раз между ними возникло серьезное противоречие. Когда Людовик отправлялся в крестовый поход. Уступила именно Бланка. Это случилось в 1244 году. Жизнь Людовика была на волоске. Он потерял дар речи, но вдруг ожил м почти сразу же принес обет крестового похода. Об этом сообщили Бланке: «Как только королева мать услышала, что он вновь заговорил, она была вне себя от радости, а когда узнала, что он стал крестоносцем, как он сам о том поведал, то пре6далась такой скорби, как если бы увидела его мертвым».

Королева испытывала страх по двум причинам. Во-первых, это просто материнская любовь, и она этого не скрывает. Дано ли ей вновь увидеть своего горячо любимого сына? В свои пятьдесят шесть лет (для Средневековья – возраст преклонный) она может умереть в любой момент. Да и сам король – больной и страждущий человек, который мог не выдержать тягостей крестового похода.

Однако Людовик все-таки решил взять крест и стоял на своем. Бланка проявила свою энергию и умения. Она снова стала регентшей.

26 апреля 1248 года (Фомино воскресенье) накануне выступления в крестовый поход Людовик вместе с матерью открыл Сант-Шапель. В первый и последний раз они вдвоем участвовали в одной церемонии.

Весной 1253 года в Сайде Людовик узнал, что уже несколько месяцев назад (27 ноября 1252 года)его матери не стало. Он предался огромной скорби, которой многие были удивлены.

Бланка Кастильская так и осталась в памяти большинства как женщина набожная, сильная, горячо любившая мужа и детей. И в особенности своего сына-короля. Стремившаяся к добру и творившая добро.

Однако до нас дошли и сведения о том, как она относилась к супруге сына (тоже, между прочим женщине выдающейся). Один из наиболее известных биографов Людовика Святого Жуанвиль писал:

«Жесткость, с которой королева Бланка относилась к королеве Маргарите, была такова, что королева Бланка терпеть не могла, чтобы ее сын оставался наедине со своей женой, разве что вечером, когда ложился с нею спать. Дворец, который больше всего был по душе королевской чете, находился в Понтуазе, ибо там покои короля были наверху, а покои королевы- внизу. <…>


Маргарита Прованская

И они устроились так, что сообщались по винтовой лестнице, ведущей из одного покоя в другой. И был такой уговор, что когда слуги видели, что королева мать идет в покои сына, то стучали в дверь жезлом, чтобы та не застала их врасплох, и король бежал в свои покои; и то же самое делали свои слуги у покоев королевы Маргариты, когда туда шла королева Бланка, чтобы королева Маргарита была на месте. <…>

Однажды король был у королевы, его жены, жизнь которой была в опасности, ибо ее поранил ребенок, которого она носила. Королева Бланка вошла туда и, взяв сына за руку, сказала ему «Пойдемте, вы здесь ничем не поможете». Увидев, что мать уводит короля, королева Маргарита воскликнула: «Увы, вы не даете мне видеть моего господина ни мертвой, ни живой». И тут она лишилась чувств, и думали, что она умерла, и король, подумав, что она умирает, вернулся, и ее с большим трудом привели в чувство».

Бланка Кастильская не была идеальным воплощением доброты, и ее любовь к сыну (и любовь сына к ней) в чем-то была безмерной. И все-таки она очень многое сделал для того, чтобы Людовик стал тем Людовиком Святым, который вошел в легенды.